    
|
Отрывки 1920–1921 гг1
Я часто думаю о старости
своей,
О мудрости и о покое.
2
А я уже стою в саду иной
земли,
Среди кровавых роз и
влажных лилий,
И повествует мне
гекзаметром Виргилий
О высшей радости земли.
3
Колокольные звоны,
И зеленые клены,
И летучие мыши,
И Шекспир, и Овидий —
Для того, кто их слышит,
Для того, кто их видит.
Оттого все на свете
И грустит о поэте.
4
Я рад, что он уходит,
чад угарный,
Мне двадцать лет тому
назад сознанье
Застлавший, как туман
кровавый очи
Схватившемуся в ярости
за нож;
Что тело женщины меня
не дразнит,
Что слава женщины меня
не ранит,
Что я в ветвях не вижу
рук воздетых,
Не слышу вздохов в
шорохе травы.
Высокий дом Себе Господь
построил
На рубеже Своих святых
владений
С владеньями владыки
Люцифера…
5
Трагикомедией —
названьем «человек» —
Был девятнадцатый
смешной и страшный век,
Век, страшный потому,
что в полном цвете силы
Смотрел он на небо, как
смотрят в глубь могилы,
И потому смешной, что
думал он найти
В недостижимое доступные
пути;
Век героических надежд
и совершений…
6
Барабаны, гремите, а
трубы ревите, — а знамена везде
взнесены.
Со времен Македонца
такой не бывало грозовой и чудесной
войны.
<…>
Кровь лиловая немцев,
голубая — французов, и славянская
красная кровь.
«Я не знаю этой жизни
ах, она сложней…»
Я не знаю этой жизни —
ах, она сложней
Утром синих, на закате
голубых теней.
На главную |
