    
|
Памяти Анненского К таким нежданным и
певучим бредням
Зовя с собой умы людей,
Был Иннокентий Анненский
последним
Из царскосельских
лебедей.
Я помню дни: я, робкий,
торопливый,
Входил в высокий
кабинет,
Где ждал меня спокойный
и учтивый,
Слегка седеющий поэт.
Десяток фраз, пленительных
и странных,
Как бы случайно уроня,
Он вбрасывал в
пространства безымянных
Мечтаний — слабого
меня.
О, в сумрак отступающие
вещи
И еле слышные духи,
И этот голос, нежный и
зловещий,
Уже читающий стихи!
В них плакала какая-то
обида,
Звенела медь и шла
гроза,
А там, над шкафом,
профиль Эврипида
Cлепил горящие глаза.
…Скамью я знаю в парке;
мне сказали,
Что он любил сидеть на
ней,
Задумчиво смотря, как
сини дали
В червонном золоте
аллей.
Там вечером и страшно
и красиво,
В тумане светит мрамор
плит,
И женщина, как серна
боязлива,
Во тьме к прохожему
спешит.
Она глядит, она поет и
плачет,
И снова плачет и поет,
Не понимая, что все это
значит,
Но только чувствуя —
не тот.
Журчит вода, протачивая
шлюзы,
Сырой травою пахнет
мгла,
И жалок голос одинокой
музы,
Последней — Царского
Села.
На главную |
