На бледном золоте померкшего заката, 
Как древней надписи причудливый узор, 
Рисуется черта темно-лиловых гор. 
Таинственная даль глубоким сном объята; 
И все, что в небесах, и все, что на земле, 
Ни криком радости, ни ропотом страданья 
Нарушить не дерзнет, скрываяся во мгле, 
Благоговейного и робкого молчанья. 
Преобразился мир в какой-то дивный храм, 
Где каждая звезда затеплилась лампадой, 
Туманом голубым струится фимиам, 
И горы вознеслись огромной колоннадой; 
И, распростерта ниц, колена преклонив, 
Как будто таинство должно здесь совершиться, 
Природа вечная, как трепетная жрица, 
Возносит к небесам молитвенный призыв: 
«Когда ж, о Господи, окончится раздор 
За каждый клок земли, за миг существованья, 
Слепых и грубых сил ожесточенный спор? 
Пошли мне ангела любви и состраданья!.. 
Не Ты ли создал мир, Владыка всемогущий, 
Взгляни, — он пред Тобой в отчаянье поник, — 
Увы, не прежний мир, не юноша цветущий, 
А дряхлый и больной измученный старик!..» 


Тысячелетия промчались над вселенной… 
О мире и любви с надеждой неизменной 
Природа к небесам взывает каждый день, 
Когда спускается лазуревая тень, 
Когда стихает пыл и гром житейской битвы, 
Слезами падает обильная роса, 
Когда сливаются ночные голоса 
В одну гармонию торжественной молитвы 
И тихой жалобой стремятся в небеса.