Порой чета голубок над полями 
Меж черных туч мелькнет перед грозою, 
Во мгле сияя белыми крылами; 


Так в царстве вечной тьмы передо мною 
Сверкнули две обнявшиеся тени, 
Озарены печальной красотою. 


И в их чертах был прежний след мучений, 
И в их очах был прежний страх разлуки, 
И в грации медлительных движений, 


В том, как они друг другу жали руки, 
Лицом к лицу поникнув с грустью нежной, 
Былой любви высказывались муки. 


И волновалась грудь моя мятежно, 
И я спросил их, тронутый участьем, 
О чем они тоскуют безнадежно, 


И был ответ: «С жестоким самовластьем 
Любовь, одна любовь нас погубила, 
Не дав упиться мимолетным счастьем; 


Но смерть — ничто, ничто для нас — могила, 
И нам не жаль потерянного рая, 
И муки в рай любовь преобразила. 


Завидуют нам ангелы, взирая 
С лазури в темный ад на наши слезы, 
И плачут втайне, без любви скучая. 


О, пусть Творец нам шлет свои угрозы, 
Все эти муки — слаще поцелуя, 
Все угли ада искрятся, как розы!» 


«Ho где и как, — страдальцам говорю я, — 
Впервый меж вами пламень страстной жажды 
Преграды сверг, на цепи негодуя?» 


И был ответ: «Читали мы однажды 
Наедине о страсти Ланчелотта,[2 - Ланчелотт (Ланселот) Озерный — герой романа Кретьена де Труа «Ланселот или Рыцарь Телеги» — один из рыцарей Круглого Стола, влюбленный в королеву Геньевру, жену короля Артура. ]
Но о своей лишь страсти думал каждый. 


Я помню книгу, бархат переплета, 
Я даже помню, как в заре румяной 
Заглавных букв мерцала позолота. 


Открыты были окна, и туманный, 
Нагретый воздух в комнату струился; 
Ронял цветы жасмин благоуханный. 


И мы прочли, как Ланчелотт склонился 
И, поцелуем скрыв улыбку милой, 
Уста к устам, в руках ее забылся. 


Увы! нас это место погубило, 
И в этот день мы больше не читали, 
Но сколько счастья солнце озарило!..» 
И тень умолкла, полная печали.