Назад

«Ежевечерне я в своей молитве»

Ежевечерне я в своей молитве 
вверяю Богу душу и не знаю, 
проснусь с утра или её на лифте 
опустят в ад или поднимут к раю. 

Последнее совсем невероятно: 
я весь из фраз и верю больше фразам, 
чем бытию, мои грехи и пятна 
видны и невооружённым глазом. 

Я всё приму, на солнышке оттаяв, 
нет ни одной обиды незабытой; 
но Судный час, о чём смолчал Бердяев, 
встречать с виной страшнее, чем с обидой. 

Как больно стать навеки виноватым, 
неискупимо и невозмещённо, 
перед сестрою или перед братом, - 
к ним не дойдёт и стон из бездны чёрной. 

И всё ж клянусь, что вся отвага Данта 
в часы тоски, прильнувшей к изголовью, 
не так надёжна и не благодатна, 
как свет вины, усиленный любовью. 

Всё вглубь и ввысь! А не дойду до цели - 
на то и жизнь, на то и воля Божья. 
Мне это всё открылось в Коктебеле 
под шорох волн у чёрного подножья. 

1984