Я знаю: грозный час великого крушенья 
Сметет развалину веков — 
Уродливую жизнь больного поколенья 
С ее расшатанных основ, — 
И новая земля, и новые народы 
Тогда увидят пред собой 
Не тронутый никем, — один лишь мир природы 
С его немеркнущей красой. 
Таков же, как теперь, он был, он есть и будет, 
Он вечно юн, как Божество; 
И ни одной черты никто в нем не осудит 
И не изменит ничего. 
Величественный зал для радостного пира, 
Для пира будущих людей, 
Он медлит празднеством любви, добра и мира 
Лишь в ожидании гостей: 
Разостланы ковры лугов необозримых; 
На вековом граните гор 
Покоится в лучах лампад неугасимых 
Небес сапфировый шатер; 
И тень из опахал из перьев тучек нежных 
Дрожит на зеркале волны, 
И блещет алебастр магнолий белоснежных, 
И розы нектаром полны, 
И это все — для них: все это лишь убранство 
Для торжества грядущих дней, 
Где трапезою — мир, чертогами — пространство 
Земли и неба, и морей. 
И вот зачем полна природа для поэта, 
На лоне кроткой тишины, 
Едва понятного, но сладкого обета 
Неумирающей весны. 
И вот зачем цветы кадят свое куренье 
Во мгле росистых вечеров, 
И вот о чем гремит серебряное пенье 
Неумолкающих валов.