Назад

Плачь по утраченой родине

Судьбе не крикнешь: «Чур-чура, 
не мне держать ответ!» 
Что было родиной вчера, 
того сегодня нет. 

Я плачу в мире не о той, 
которую не зря 
назвали, споря с немотой, 
империею зла, 

но о другой, стовековой, 
чей звон в душе снежист, 
всегда грядущей, за кого 
мы отдавали жизнь, 

С мороза душу в адский жар 
впихнули голышом: 
я с родины не уезжал - 
за что ж её лишён? 

Какой нас дьявол ввёл в соблазн 
и мы-то кто при нём? 
Но в мире нет её пространств 
и нет её времён. 

Исчезла вдруг с лица земли 
тайком в один из дней, 
а мы, как надо, не смогли 
и попрощаться с ней. 

Что больше нет её, понять 
живому не дано: 
ведь родина - она как мать, 
она и мы - одно... 

В её снегах смеялась смерть 
с косою за плечом 
и, отобрав руду и нефть, 
поила первачом. 

Её судили стар и мал, 
и барды, и князья, 
но, проклиная, каждый знал, 
что без неё нельзя. 

И тот, кто клял, душою креп 
и прозревал вину, 
и рад был украинский хлеб 
молдавскому вину. 

Она глумилась надо мной, 
но, как вела любовь, 
я приезжал к себе домой 
в её конец любой. 

В ней были думами близки 
Баку и Ереван, 
где я вверял свои виски 
пахучим деревам. 

Её просторов широта 
была спиртов пьяней... 
Теперь я круглый сирота - 
по маме и по ней. 

Из века в век, из рода в род 
венцы её племён 
Бог собирал в один народ, 
но божий враг силён. 

И, чьи мы дочки и сыны 
во тьме глухих годин, 
того народа, той страны 
не стало в миг один. 

При нас космический костёр 
беспомощно потух. 
Мы просвистали свой простор, 
проматерили дух. 

К нам обернулась бездной высь, 
и меркнет Божий свет... 
Мы в той отчизне родились, 
которой больше нет. 

1992