    
|
Электронная библиотека | Биография Розов Виктор Сергеевич
Дзирелли. Ma tutta la storia del genere umano e il contrario di questa concezione. L'inizio divino e diabolico esiste sempre in contrasto nella natura. Юлия. Un monento, signer Zirelli. Le e piaciuta Mosca? Дзирелли. Molto. Il Cremlino, Rublev, panteon, balletto, Taganca, Mosca e una citta molto pulita. Юлия. Очень понравилась. Кремль, Андроньевский монастырь, Пантеон,— он подразумевает, очевидно, Ново-Девичье кладбище, Большой балет, Театр на Таганке, Москва очень-очень чистый город. Судаков. Может быть, господину Дзирелли будет неприятно, но я бывал в Риме и удивлен, что в таком великом и прекрасном городе столько мусора на улицах. Горожане бросают на тротуар окурки, бумажные стаканчики из-под воды и мороженого, пустые пачки сигарет, даже целые газеты. Юлия. Il signore Sudakov visito Italia e dice che e rimasto stupito per tanta sporcizia sui marciapiedi. Дзирелли. Purtroppo e la verita. Da noi non c'e la disciplina. Ю л и я. Он с вами соглашается и говорит, что это оттого, что у них нет дисциплины. (От себя.) Закругляйте его, Степан Алексеевич. Он двужильный. Вы, я вижу, устали, и у меня язык уже не ворочается, я с ним с утра мотаюсь. Судаков. Разрешите вам подарить на память маленький сувенир. Юлия. Il signore Sudakov desidera di regalarle un souvenir. Дзирелли (после переводи Юлии, по-русски). Матрешка? Матрешка? Судаков. Нет, не матрешка, но тоже наше исконно русское. Наташа, у нас по-моему, где-то есть лишний самовар. Подарим его господину Дзирелли. Наталья Гавриловна достает стоящий наготове самовар, передает его мужу. Тот преподносит его Дзирелли. Дзирелли. Grazie, grazie. Anch'io voglio fare un regalo al signore Sudakov. Il simbolo di Siena. lo sono nato li. Юлия. Он вам тоже хочет что-то преподнести. Дзирелли роется в карманах, достает значок и передает Судакову. Он вам дарит значок его родного города Сиены. Судаков. Грациа, грациа. Дзирелли говорит что-то на ухо Юлии. Юлия. Господин Дзирелли просит его извинить, но он хочет пройти в туалет. Судаков. О, пожалуйста, пожалуйста. Егор, проводи господина Дзирелли. Егор и Дзирелли уходят. Юлия в продолжение следующего разговора спокойно пьет кофе и ест печенье. Искра. Ну, представление окончено? Судаков. Не будь дурой. Пров. Зачем ты ему подарил самовар? Он что, сегодня именинник? Судаков. А затем, что пусть знает наших. Мы не они, копеечники! (Со злостью швырнул на стол значок.) Пров. Но это нехорошо. Судаков. Почему это? Пров. По-моему, даже глупо и противно. Судаков. Объясни мне, темному: тебе что, самовара жалко? Пров. Плевал я на твой самовар. Неужели ты не чувствуешь, что в этом есть что-то подхалимское. Судаков. А это уж не тебе, умнику, судить. Я уж как-нибудь лучше твоего знаю, как с ними обращаться. Не учи ученого. Скажи лучше, как у тебя в школе. Пров. Отлично. Судаков (передразнивает). Отлично! Мать вчера показывала твой дневник. Ты колченогий, что ли? Пров. А что? Все в порядке. Судаков. Три, два, пять... два, четыре, три, два, три. Пров. Неужели ты всю эту муть всерьез принимаешь? Судаков. Не всерьез, а все-таки. Пров. К концу года причешу. Судаков. В аттестат дрянной балл влепят — забегаешь. Пров. А чего мне бегать? Это тебе бегать. Будешь выполнять свой родительский долг. Судаков. И не стыдно? Пров. Стыдно было в ваше время. Мы приучены. Судаков. Кем же это? Любопытно. Пров. Вы же и приучили. Судаков. Но ты должен понять: легче устроить человека, у которого приличная фотография. МИМО — это тебе не педагогический, не автотранспортный. Туда таких, как ты, знаешь сколько толкают! Пров. Зачем в МИМО? Тебе хочется, чтобы у тебя сын был персона? Судаков. Да, хочется. Пров. Так это тебе хочется, не мне. Не должен же я реализовать твои детские желания, у меня свои есть. Судаков. Куда же ты навострил? Пров. Реально — не определил. Возможно, на философский. Судаков. Ишь ты!.. Твое дело. Иди хоть в ассенизаторы. Пров. А что! Они, наверное, неплохо зарабатывают. Наталья Гавриловна. Степа, ты ужинать будешь? Судаков. Какой ужин! У меня и без ужина брюхо лопнет. Возвращаются Дзирелли и Егор. Все прощаются с Дзирелли и Юлией. Дзирелли. La ringrazio molto. Sono molto commosso. Non voglio piu darle fastidio. Bellissime icone... Bellissime icone... Юлия (вяло, монотонно). Он благодарит вас за радушный прием. Очарован вашими детьми, женой, обстановкой. (Забирает самовар и уходит вместе с Дзирелли.) Судаков. Ух, устал... Егор, дай тапочки. Все, кроме Прова, расходятся. Пров. Папа, ты достал в вашей аптеке лекарство? Судаков. Какое еще лекарство? Пров. Сердечное. Помнишь, я тебя просил, рецепт дал? Судаков. Когда? Пров. Уж больше недели прошло. Судаков. Не загружайте меня всякой ерундой! И так от меня дым идет... Забыл. Напомни завтра, возьму. Пров. Ты хоть завяжи узелок на галстуке. Судаков. Вот ты добрый, отзывчивый. Только чужими руками. Пров. Егор уже просвещал: надо учиться отказывать. Егор вносит тапочки, бросает к ногам Судакова. Судаков. Спасибо, Егор! (Переобувается. Сыну.) Нельзя быть таким раздрызганным. Вон спроси Егора, почем ему каждый день жизни доставался. А он как проклятый через все ломил. Зато школа — золотая медаль. Институт — диплом с отличием. Кандидатская — ни одного черного шарика. В историко-архивном уже лекции читает. Он и доктора получит, и профессора, и академика. Да-да, потому что ломит как проклятый. А ты? Пров. Я, видимо, еще не проклятый. Судаков. Все хаханьки... Пров. От отчаяния. Слабая защитная реакция. Я понял: делать жизнь с кого — с Егора твоего. Судаков. Ну, выставляйся, выставляйся. Язык у всех у вас, как у фокусников, а человека, милый мой, судят по поступкам, а не по болтовне. Пров. Как! Я макулатуру со второго класса таскал, по домам побирался, металлолом на горбу возил, на субботниках вкалывал! Егор. Он не виноват, Степан Алексеевич. Бытие определяет. А какое у него бытие? Рай. И мышление у него райское. Судаков. Да, в этой жирной жизни есть что-то опасное. Расслабляет, топит. (Снял пиджак.) Садись, Егор, новостей куча. Егор. И у меня кое-что есть. Входит Наталья Гавриловна, убирает посуду. Судаков. Ты слышал, какая история у Хабалкина? Егор. Нет. Меня к двум вызвали в главк, потом просидел в Библиотеке иностранной литературы. Судаков. Страх сказать: сын удавился. Наталья Гавриловна. Какой ужас! Егор. У-тю-тю-тю-тю... Вот уж беда так беда... Его же только что хотели на место Костоглотова. Наталья Гавриловна. Кого? Судаков. Не сына же, конечно. Егор. Ну все, теперь Андрей Никанорович горит! Судаков. Хороший мужик, жаль. Наталья Гавриловна. Почему? Что случилось? Егор. А потому, Наталья Гавриловна, что у нас так устроено: не сумел собственным сыном управлять, какой же ты начальник. Под тобой же люди. Наталья Гавриловна. Глупо! Судаков. Не глупо, милая. А чтоб была мораль. Наталья Гавриловна. Я не об этом спросила. Почему мальчик над собой такое сделал? Судаков. Говорят, обычное: какая-то девчонка не полюбила. Егор. Не может быть. В наше время из-за барышни!.. Это надо быть каким-то недоделанным. Нет-нет, что-нибудь другое, они теперь какие-то с вывертами. Судаков. Вот уж действительно не ждешь, откуда грянет. (Сыну.) Вы в одном классе, кажется? Пров. Да. Судаков (Прову). Что же ты не говорил? Пров. Чего? Егор. Про это. Пров. А зачем. В порядке любопытной информации? Судаков. Что там, не слыхал? Пров. Я не знаю. Судаков. Теперь в школу таскать будут. Вот тебе наука, Пров. И парня нет. Какой-никакой, а человек был. И отцу ноги переломаны. (Егору.) Может, и на пенсию выведут? Егор. Всего вероятнее. Наталья Гавриловна (сыну). Пойди, в конце концов, поужинай, и Искра еще не ела. (Погладила сына по голове и вместе с ним ушла.) Егор. Шуму у нас много? Судаков. Не без этого. Егор. Сейчас передвижка будет. Кого же теперь на место Хабалкина? Судаков. Сазонтьева, может быть? Егор. Нет, Сазонтьев неудачно конференцию провел. Там — морщились. Степан Алексеевич, а может, вас? А? Судаков. Что ты! Егор. Вас. Точно. Вас любят. У вас и опыт и натура подходит — широкая, чисто русская, радостная. О вас всегда хорошо говорят. Всегда. Судаков. Брось ты, брось... Нос у меня не дорос. Егор. Слушайте, я эту идейку завтра же в ход пущу. За вас многие будут. Ваш оптимизм... Судаков. Перестань говорю. У меня уже возраст. Егор. Какой возраст, какой? Шестьдесят два! Нет, лучше вашей кандидатуры не найдут, хоть все отделы перешарь. Судаков. Со стороны могут взять. Егор. Со стороны не будут, слишком долгая перетряска. Судаков. Боюсь, не справлюсь. Уставать стал. Почему так устроено: когда возможности появляются, уже пользуешься ими чуть не через силу, а когда силы были, возможностей не было. Глупо природа организовала. Конечно, напоследок еще бы слегка приподняться. Егор. Я позондирую... Судаков. Похороны завтра, надо пойти. Жаль Андрея Никаноровича. Егор. Конечно. Но, может быть, и не обязательно идти. Судаков. Неудобно. Коллега, лет десять рядом. Егор. Но не друг детства. Я бы на вашем месте избежал. Судаков. Думаешь? Егор. Пусть Наталья Гавриловна сходит. Это и прилично и... Судаков. Считаешь! Егор. Безусловно. Да и Пров, наверное, проводит товарища. Судаков. Голова у тебя! Егор. Какая там голова... Я к вам за советом. Судаков. Выкладывай. Егор. Какой-то гадкий слушок возник: будто Коромыслов меня к себе забрать хочет. Судаков. Быть не может! Егоров. Я сам ахнул. Судаков. Так ты откажись наотрез. Егор. Конечно. Но если приказным порядком? Вот чего боюсь. Судаков. Ой-ой-ой... Я без тебя просто уже не могу. Егор. А я? Я же с вами как за каменной... Судаков. Конечно, против Коромыслова не попрешь. Егор. Посоветуйте, как вывернуться, если... Судаков. Ой-ой-ой... (Задумался.) В общем-то, лестно! Коромыслов заметил, к себе берет. Это, Егор, большое движение. Нет, ты не расстраивайся. Тут, брат, наоборот. Слушай! А вдруг тебя на место Хабалкина? Егор. Да что вы! Мне же всего двадцать девять. Судаков. Именно. Сейчас порядочную молодежь ищут. У нас в батарее комбату двадцать два было. Егор. Нет-нет. На это место вы в самую точку. Судаков. Ты молод, тебе вперед идти. Это я так сначала, из эгоистических чувств. Я не о себе, о тебе должен думать, о деле. Я уже под гору, а тебе в гору. Е г о р. Замечательный вы человек, Степан Алексеевич. Судаков. Я прост. Вот и все мои достоинства. Егор. В наше время это качество, может быть, самое ценное. А то говоришь с человеком и понять не можешь, что он в это время думает, как внутри себя на твои слова реагирует. Судаков. Да, развелась такая порода... Погоди! Так ты, может быть, с ним и во Францию покатишь? Егор. Так ведь всего-навсего слух. Судаков. Раз слух пошел, значит, где-то думают... Искра, стало быть, тоже с тобой укатит. Без жены нельзя, и ей полезно. Авось оживится. Какая-то она последнее время квелая, ты извини меня, на монашку смахивает. Егор. Думаю, работа влияет. Разгребает весь этот мусор... Судаков. Нет-нет, работа нужная. Знаешь, сколько еще везде всякой сволочи понатыкано. Защищать людей надо. Егор. Это, конечно, дело святое, но, видимо, не по ней. И переживает она очень. Судаков. Да, по нашим временам странная... Я-то, грешник, тоже внука или внучку не против, приятные они, канальи. Вчера к Рябинину на работу пацан пришел, внук. Уже в пятом классе в рисовальной школе... Ну ладно, дело сделано. Твое дело. Егор. Внук будет, Степан Алексеевич, если не сейчас, то через пару лет, обещаю. (Смеется.) Судаков. Ей-то уж двадцать восемь стукнуло. Егор. Не прозеваем. Я сам хочу. Но все терпеть приходится. Вертишься, вертишься... Судаков. Не жалуйся, Егор. Темп жизни сейчас хороший взяли. Искра (входя). У меня, папа, к тебе просьба. Судаков. Дома-то можно пощадить? Искра. Несложная. Ты Волчкова знаешь? Судаков. Какого еще Волчкова? Искра. Он в вашем ведомстве работает счетоводом. Судаков. Ты меня смешишь. Ну откуда я могу знать наших счетоводов, откуда? Что я, по канцеляриям, по бухгалтериям бегаю? Искра. Может быть, именно он тебе зарплату начисляет. Судаков. Искра, ты глупа до невозможности. Зарплату мне государство платит, а не счетовод. Не надо мне тыкать в нос моим высокомерием, проще меня поди поищи. Что тебе этот Сверчков сказал? Искра. Ничего не говорил, я в глаза его не видела. Он письмо в газету прислал. Егор. Вот она — всеобщая поголовная грамотность! Искра. Ему полагался ордер на квартиру. Уже выписали, он вещи упаковывал, а в последний момент совершенно несправедливо ордер передали другому, по фамилии Копытко. И все зависит от какого-то Дударева. Судаков. Ох, этот Копытко! Больно ведет себя прытко. Егор. Я краем уха слышал это дело, Степан Алексеевич. Понимаете, Копытко... да, излишне суетлив, но человек дельный, необходимый.
4 стр
На главную |
