    
|
Разговор
Ни на Юнгфрау, ни на Финстерааргорне еще не бывало человеческой ноги. Вершины Альп… Целая цепь крутых уступов… Самая сердцевина гор. Над горами бледно-зеленое, светлое, немое небо. Сильный, жесткий мороз; твердый, искристый снег; из-под снегу торчат суровые глыбы обледенелых, обветренных скал. Две громады; два великана вздымаются по обеим сторонам небосклона: Юнгфрау и Финстерааргорн. И говорит Юнгфрау соседу: – Что скажешь нового? Тебе видней. Что там внизу? Проходят несколько тысяч лет – одна минута. И грохочет в ответ Финстерааргорн: – Сплошные облака застилают землю… Погоди! Проходят еще тысячелетия – одна минута. – Ну, а теперь? – спрашивает Юнгфрау. – Теперь вижу; там внизу все то же: пестро, мелко. Воды синеют; чернеют леса; сереют груды скученных камней. Около них всё еще копошатся козявки, знаешь, ты двуножки, что еще ни разу не могли осквернить ни тебя, ни меня. – Люди? – Да; люди. Проходят тысячи лет – одна минута. – Ну, а теперь? – спрашивает Юнгфрау. – Как будто меньше видать козявок, – гремит Финстерааргорн. – Яснее стало внизу; сузились воды; поредели леса. Прошли еще тысячи лет – одна минута. – Что ты видишь? – говорит Юнгфрау. – Около нас, вблизи, словно прочистилось, – отвечает Финстерааргорн, – ну, а там, вдали, по долинам есть еще пятна и шевелится что-то. – А теперь? – спрашивает Юнгфрау, спустя другие тысячи лет – одну минуту. – Теперь хорошо, – отвечает Финстерааргорн, – опрятно стало везде, бело совсем, куда ни глянь… Везде наш снег, ровный снег и лед. Застыло всё. Хорошо теперь, спокойно. – Хорошо, – промолвила Юнгфрау. – Однако довольно мы с тобой поболтали, старик. Пора вздремнуть. – Пора. Спят громадные горы; спит зеленое светлое небо над навсегда замолкшей землей.
На главную |
