    
|
Сон Адама От плясок и песен
усталый Адам.
Заснул, неразумный, у
Древа Познанья.
Над ним ослепительных
звезд трепетанья,
Лиловые тени скользят
по лугам,
И дух его сонный летит
над лугами,
Внезапно настигнут
зловещими снами.
Он видит пылающий
ангельский меч,
Что жалит нещадно его
и подругу
И гонит из рая в суровую
вьюгу,
Где нечем прикрыть им
ни бедер, ни плеч…
Как звери, должны они
строить жилище,
Пращой и дубиной искать
себе пищи.
Обитель труда и болезней…
Но здесь
Впервые постиг он с
подругой единство.
Подруге — блаженство
и боль материнства,
И заступ — ему, чтобы
вскапывать весь.
Служеньем Иному
прекрасны и грубы,
Нахмурены брови и
стиснуты губы.
Вот новые люди… Очерчен
их рот,
Их взоры не блещут, и
смех их случаен.
За вепрями сильный
охотится Каин,
И Авель сбирает маслины
и мед,
Но воле не служат они
патриаршей:
Пал младший, и в ужасе
кроется старший.
И многое видит смущенный
Адам:
Он тонет душою в
распутстве и неге,
Он ищет спасенья в
надежном ковчеге
И строится снова, суров
и упрям,
Медлительный пахарь,
и воин, и всадник…
Но Бог охраняет его
виноградник.
На бурный поток наложил
он узду,
Бессонною мыслью постиг
равновесье,
Как ястреб врезается
он в поднебесье,
У косной земли отнимает
руду.
Покорны и тихи, хранят
ему книги
Напевы поэтов и тайны
религий.
И в ночь волхвований
на пышные мхи
К нему для объятий
нисходят сильфиды,
К услугам его, отомщать
за обиды —
И звездные духи, и духи
стихий,
И к солнечным скалам
из грозной пучины
Влекут его челн голубые
дельфины.
Он любит забавы опасной
игры —
Искать в океанах
безвестные страны,
Ступать безрассудно
на волчьи поляны
И видеть равнину с
высокой горы,
Где с узких тропинок
срываются козы
И душные, красные
клонятся розы.
Он любит и скрежет
стального резца,
Дробящего глыбистый
мрамор для статуй,
И девственный холод
зари розоватой,
И нежный овал молодого
лица, —
Когда на холсте под
ударами кисти
Ложатся они и светлей,
и лучистей.
Устанет и к небу возводит
свой взор,
Слепой и кощунственный
взор человека:
Там, Богом раскинут от
века до века,
Мерцает над ним
многозвездный шатер.
Святыми ночами, спокойный
и строгий,
Он клонит колена и
грезит о Боге.
Он новые мысли, как
светлых гостей,
Всегда ожидает из
розовой дали,
А с ними, как новые
звезды, печали
Еще неизведанных дум
и страстей,
Провалы в мечтаньях и
ужас в искусстве,
Чтоб сердце болело от
тяжких предчувствий.
И кроткая Ева, игрушка
богов,
Когда-то ребенок,
когда-то зарница,
Теперь для него молодая
тигрица,
В зловещем мерцаньи
ее жемчугов,
Предвестница бури, и
крови, и страсти,
И радостей злобных, и
хмурых несчастий.
Так золото манит и
радует взгляд,
Но в золоте темные силы
таятся,
Они управляют рукой
святотатца
И в братские кубки
вливают свой яд,
Не в силах насытить,
смеются и мучат,
И стонам и крикам
неистовым учат.
Он борется с нею.
Коварный, как змей,
Ее он опутал сетями
соблазна.
Вот Ева — блудница,
лепечет бессвязно,
Вот Ева — святая, с
печалью очей,
То лунная дева, то дева
земная,
Но вечно и всюду чужая,
чужая.
И он, наконец, беспредельно
устал,
Устал и смеяться и
плакать без цели;
Как лебеди, стаи веков
пролетели,
Играли и пели, он их не
слыхал;
Спокойный и строгий,
на мраморных скалах,
Он молится Смерти,
богине усталых:
«Узнай, Благодатная,
волю мою:
На степи земные, на
море земное,
На скорбное сердце мое
заревое
Пролей смертоносную
влагу свою.
Довольно бороться с
безумьем и страхом.
Рожденный из праха, да
буду я прахом!»
И, медленно рея багровым
хвостом,
Помчалась к земле
голубая комета.
И страшно Адаму, и
больно от света,
И рвет ему мозг
нескончаемый гром.
Вот огненный смерч
перед ним закрутился,
Он дрогнул и крикнул…
и вдруг пробудился.
Направо — сверкает и
пенится Тигр,
Налево — зеленые воды
Евфрата,
Долина серебряным
блеском объята,
Тенистые отмели манят
для игр,
И Ева кричит из весеннего
сада:
«Ты спал и проснулся…
Я рада, я рада!»
На главную |
