назад

Бессмертье

Поэта сражённого не излечить. 
Лекарства — пустая затея. 
И руки по швам опустили врачи, 
со смертью схватиться не смея. 
Пощады не жди в поединке таком. 
Придворные были довольны. 
И царь повелел, схоронивши тайком, 
Забыть о поэте крамольном. 
Конец? Но, резцы и палитры неся, 
тропой незаросшей, знакомой 
к могиле поэта сходились друзья, 
как в прошлом сходились к живому. 
Гранит под упрямой рукой оживал, 
был мрамор податлив и розов, 
и снова поэт над землёю вставал 
то в краске, то в камне, то в бронзе. 
Но годы — что волны: упрям их прилив; 
те старые минули сроки, 
и книги тонули в архивной пыли, 
теряя за строками строки. 
И бронза тускнела, под ветром звеня, 
холсты угасали, прогнивши... 
Но годы — что волны, и не было дня, 
чтоб их охватило затишье. 
Тот край, где поэт похороненный спит, 
за многие годы не раз он 
снарядами был обожжён и изрыт, 
и цепью траншей опоясан. 
И в злобе враги искрошили гранит, 
осколками землю усеяв; 
и бронзу, смеясь, отправляли они  
грустить в чужеземных музеях. 
Но жизнь не сдалась, не пропала в ды  
весна не поникла в потёмках...  
А как же поэт? Неужели ему  
теперь не дойти до потомков?  
И вот я Москвой на рассвете иду.  
Пора, тишиной налитая.  
Но кто это там у весны на виду  
знакомое что-то читает?  
Совсем ещё дети, ещё не успев  
за партой узнать о поэте,  
мальчишки читали стихи нараспев...  
А это и было бессмертье.