назад

Гора

Гора над моей деревней: возле нее погреться

память не прочь, как будто - это коровий бок.

С вершины этой горы видно другое детство

или, верней, преддетство, замысел между строк.

А это была война. Подколодное мясо ядом

перло, жуя страну, множилось, как число.

Одно из моих имен похоронено под Ленинградом,

чтобы оно во мне выжило и проросло.

Значит, и эта гора, честной землей объята,

уходит в глубины земли, ищет потерянный дом.

И, как битва, сверкает на ней роса под рукою брата,

роса молодой травы, беспечный зеленый гром.

За горизонтом порой исчезает Медведица - это

смещается ось Земли, вопрошают и тварь и дух:

- Куда провалился злак, путеводный подросток света?

- Где неба привычного лик, из каких вырастает прорух?

Где неба привычного лик? Творцы вавилонской башни

искали его вверху, не чаяли, как обрести,

и метили с ним срастись, сравняться плотью всегдашней,

а выпало растеряться, себя и его низвести.

Теперь, пролетая над местом, где когда-то башня стояла,

птица может забыть, зачем и куда летит,

дождь исчезает в себе, и, выросшая как попало

до сотворения мира, не дрогнув, трава стоит.

Есть бремя связующих стен, и щит на вратах Царьграда,

прообраз окна Петрова, сияет со всех сторон.

Но след вавилонской башни зияет беспамятством ада

и бродит, враждой и сварой пятная пути времен.

Тот, кто построил "ты" и стал для него подножьем,

видит небесный лик сквозь толщу степ и времен.

Брат идет по горам, становясь на тебя похожим

все более и больней, чем ближе подходит он.