Электронная библиотека | Биография Татьяна Толстая

Назад

Ужин для пятого корпуса

      "Найдите емкость конденсатора колебательного контура". Нет уж, сами найдите и делайте с этой емкостью что угодно, а я поступила в гуманитарный вуз и буду изучать языки и литературу. Лежи себе на диване и читай Мопассана. Для других это отдых после работы, а для меня подготовка к экзамену. На другом экзамене надо по-английски рассказать одну из трех тем: "Моя комната", "Моя семья" или "Мой день": "Я встаю в восемь часов, делаю (не делаю) зарядку и принимаю душ. Потом пью чай (кофе). Вечером ко мне приходят друзья, и мы слушаем радио (смотрим телевизор)..."
      - Давайте вашу зачетку. Следующий!
      Читая Мопассана в то время, когда другие студенты припадали к компьютерам или, шепча: "Мертвые учат живых", часами трудились в анатомическом театре, вы выбрали судьбу. Налево пойдешь - библиотекарем станешь, направо - переводчиком. Прямая дорога ведет в среднюю школу, в учительскую. Но поскольку эпсилон стремится к нулю, то можно, защитив диплом на тему "Второе германское передвижение согласных", проработать до пенсии экскурсоводом в Музее хлеба.
      В тот день, когда Неля появилась на факультете, у меня был выходной. Потом рассказывали: по коридору бродила молодая женщина странного вида кримпленовое пальто (в 94 году!) и суконные боты. Она заходила на все кафедры подряд и, назвавшись председателем Лондонского общества интернациональных связей, предлагала дружбу. "Приезжайте! Примем, покажем, опубликуем". Ассистенты без степени тут же начали формировать первую группу, составлять списки. Этого берем, эту не берем. В общем, включились в движение "От сердца к сердцу".
      Я просидела полдня в библиотеке, которая на меня всегда действовала угнетающе. Тусклый свет, до срока увядшие сотрудники и полки открытого доступа к литературе ушедшей эпохи. Опустошенная от прочитанных книг, я вошла в метро "Невский проспект". Когда стоишь на эскалаторе, то руки заняты и нечем заткнуть уши. "Питает и лечит репейное масло. Лишь с ним ваши волосы будут прекрасны". Когда вы слышите это утром и возвращаясь домой весь учебный год, то вас начинают преследовать эротические фантазии: мучительница из рекламного бюро схвачена, в горло ей вставлена воронка, и невидимая рука льет и льет репейное масло, пока сирена не затихнет.
      Войдя в квартиру, я не успела снять пальто, как зазвонил телефон.
      - Здравствуйте, дорогой мой человек. С вами говорит Неля Пилипенко-Райт. Я сейчас живу в Лондоне, в Питере нахожусь по издательским делам. Вас я знаю по вашим работам. Хочу вас издать.
      Меня? В Лондоне? Думаю, статье "Бессоюзные придаточные предложения в сонетах Зильбершнура" будет обеспечен успех. А монографию "Постоянный эпитет в фольклоре Лапландии" надо выпускать массовым тиражом.
      - В среду возвращаюсь в Лондон. Мой сынок еще маленький, скучает по маме. Можно, я сейчас к вам забегу?
      - Ой, нет. Через полчаса уезжаю в командировку. К сожалению, не получается.
      - Да я на часок.
      - Увы, дома никого не будет. Как-нибудь в другой раз.
      Я положила трубку. Да, пришлось наврать, но говорить с Нелей мне было абсолютно не о чем, тем более в свой выходной.
      Вечером я включила телевизор. Шла передача "Эрудит на все времена". Известный московский артист, томный наглец, сидел в большой птичьей клетке. Время от времени он выпрямлялся, подходил к решетке и, прижавшись лбом к железным прутьям, задавал вопросы публике, сидевшей тут же в студии и глядевшей с любовью на пошляка.
      - Дайте словесный портрет птиц: Феникс, Сирин, Алконост. Тридцать секунд на птицу.
      - Что такое прерванный каданс?
      Эрудит, правильно ответивший на вопрос, получал жетон в виде плоского фаллоса. Набравшие пять жетонов выходили в финал. Вручал жетоны карлик с бородой, которому ведущий время от времени напоминал о его уродстве, садясь для этого на корточки. Я решила досмотреть до конца этот праздник сатаны, дождаться фамилии режиссера, чтобы проклясть его, и лечь спать. В это время позвонили в дверь. Я никого не ждала и решила не открывать. Звонили минут пять, с перерывами. "Не открою, хоть ты лопни",- думала я. Наконец лифт поехал вниз. Я выглянула в окно. Из нашей парадной вышла женщина. В руках цветы и торт. Неля! Я же ей русским языком сказала, что меня не будет дома. Ну и ну!
      Летом мне предложили халтуру - поработать устным переводчиком, и я согласилась: бесплатно возят по стране, кормят в ресторане, тепло и чисто. От тебя требуется только одно: энциклопедические знания.
      Идут переговоры о повышении налога с физических лиц. Переводчица с трудом добыла и вызубрила налоговые термины. И вдруг американец, руководитель делегации, начал расписывать технические особенности авиамотора. Сей господин только что купил самолетик для семьи и хочет поделиться радостью от обновки. Что делать переводчику, если он не понимает ни слова? Собрать волю в кулак и идти параллельным курсом: нести отсебятину.
      Переводишь семинар на тему "Обучение письму леворуких детей". Кажется, ничто не предвещает грозы. Нет, найдется тип, который к концу третьего дня семинара начнет хулиганить - цитировать по-французски Лекок де Буабодрана. Или возьмет слово: "Мы все хорошо поработали и немножко устали. Поэтому я хочу повеселить вас забавной историей". Дальше следует сложная похабщина с медицинским уклоном.
      Если, проходя по Дворцовой площади мимо "икарусов", вы услышите хохот, это значит, в перерыве между обзорными экскурсиями встретились гиды и обмениваются опытом: Верка из резервной группы в июле работала с итальянцами, ветеранами войны. Приехали в гостиницу. Мест нет, потому что нет, хотя бронировали за полгода вперед. Ветераны кричат, размахивают костылями. Наконец, уговорили их переночевать в бассейне, который уже два года не работает. Быстренько поставили койки, дно застелили ковром. Даже телевизор на колесиках прикатили. Только на одну ночь! Бесплатно! Завтра поселим в полулюкс со скидкой. Деваться некуда, ветераны устали, завтра возложение гвоздик. А в пять утра сантехник пустил воду. Пробный пуск. Откуда ему знать, что в бассейне сорок гавриков спит?
      Перекур окончен. Знакомая переводчица бежит к своему автобусу. Ей двадцать три года, и она выглядит как кинозвезда. Туристы ее любят, дарят сувениры: одноразовое мыльце из отеля, пакетик с солью и перцем из самолетного завтрака, значок Союза виноторговцев Канады. Она благодарит и смущенно улыбается. Мешок с сувенирами полетит в первую же урну. У нее своя квартира, жених - банковский аудитор, да и с родителями повезло: папа плавает, мама - в кадрах.
      Дома меня ждало письмо: "Зная Ваше доброе сердце, смею обратиться к Вам из ужасной больницы, куда меня запрятали, разлучив с семьей. Я здорова, но мне не верят. Я писала и в консульство, и в мэрию - никакого ответа. Кроме Вас, у меня никого нет. Помогите". Обратный адрес: Гатчина, больница номер 2.
      Кроме меня, у нее никого нет... А я ее в глаза не видела - только из окна, на мгновение, молодую женщину с цветами, если это была она, конечно.
      Сотрудница консульства, услышав фамилию Пилипенко-Райт, устало сказала: "Знаем, знаем про нее, занимались ее вопросом. Очень неприятная история".
      - А что случилось-то?
      - А вы ей кто?
      - Я ей никто. Получила письмо с просьбой о помощи. Вот и звоню вам.
      - Пилипенко украла полотенце в отеле. Ее задержали и признали больной. Ничем помочь не можем: гражданство у нее российское, с мужем-иностранцем разведена, паспорт просрочен. Ситуация тупиковая: нет у нее дома ни там, ни тут.
      - Но до отъезда в Англию она где-то жила? У нее ведь сын за границей.
      - Послушайте, она больной человек и проходит лечение в больнице!
      Письма от Нели продолжали приходить, и каждое заканчивалось словами: "Кроме Вас, у меня никого нет". Когда случайно выяснилось, что такие же письма получают еще несколько человек на работе, я успокоилась. Мир не без добрых людей. Кто-нибудь да поможет.
      Все лето я колесила с туристами - в Москву через Новгород, в Тверь через Псков. В каждом городе было одно и то же: отель с варьете, краткая экскурсия в православный храм и послеобеденный шопинг. Мелькание церквей, варьете и сувенирных магазинов сливалось в однообразный круговорот, изредка прерываемый маленькими происшествиями. У одного туриста вытащили в метро паспорт, у другого случился понос после кваса "Добрый молодец". Третий познакомился с русской красавицей, а утром был найден в сквере, живой, но без денег. Лето кончилось, а с ним и туристский сезон.
      Дома на автоответчике меня ждала запись: нужен переводчик на полдня, в ближайшую субботу, с выездом за город. Оплата почасовая, платит клиент. Возьму халтуру в последний раз, и хватит, решила я. До следующего сезона.
      В вестибюле гостиницы меня встретил маленький веселый человек, Рон. Он держал за руку толстого мальчика, Виктора. Подъехало такси, и мы покатили в сторону Гатчины.
      - Купим сегодня клюшку?- спросил мальчик и прижался к отцу.
      - Купим, купим,- ответил отец.- Я обещал ему русскую хоккейную форму,объяснил он мне.- Иначе он ни за что не хотел ехать в Россию.
      До больницы мы ехали молча, каждый думал о своем. Машина остановилась перед воротами парка, и мы двинулись к центральному корпусу. Я приготовилась к худшему: слыхали мы, что такое психиатрическая больница. В кабинет к главному врачу надо было идти через большую проходную комнату. Вокруг стола сидели женщины в белых халатах, медперсонал. Стол был покрыт клеенкой с плохо пропечатанными экзотическими фруктами: фрукты были сами по себе, а их цвет - отдельно, рядом. Женщины ели винегрет из пол-литровых банок. Увидев нашу делегацию, они недобро поздоровались. Главврач, Рюрик Яковлевич, сразу предложил чаю.
      - Ну, как доехали? Осень-то какая стоит - золотая.
      - Спасибо, все хорошо,- сказал Рон.- Могу я видеть Нелю?
      - И увидите, и поговорите. Сейчас за ней пошлем.
      - Может быть, ее как-то подготовить? Я беспокоюсь за мальчика.
      - Не надо волноваться. Состояние у Нели стабильное, без динамики. Она всем довольна. Жалуется, правда, что нечем себя занять.
      В дверь постучали. Вошла женщина, и в кабинете запахло хлоркой. На вошедшей было голубое детдомовское пальто, фланелевый халат и серый платок на плечах. Увидев сына, она бросилась к нему и прижала к себе.
      - Не ля, Неля, спокойнее,- постучал карандашом Рюрик.
      Женщина отпрянула, погасла и села на табурет.
      - Вот мы и приехали к тебе, Неля,- бодро сказал Рон.- Врач говорит, что тобой доволен. Дело идет на поправку.
      - Рон, забери меня отсюда,- прошептала Неля, глядя в пол.- Давай жить вместе, как раньше.
      - Вот что,- Рон посерьезнел,- ты пока нездорова. Вот когда совсем поправишься, тогда я опять приеду к тебе, и мы поговорим. И потом... Ты же знаешь, что у меня другая семья.
      - Неля, возьми сына,- распорядился Рюрик,- и посиди с ним в комнате свиданий, а мы с Роном побеседуем.
      Мне показалось, что теперь Неля уже не посмеет коснуться сына. Так и вышло. Она первая пошла к двери, а мальчик нехотя поплелся за ней, опустив голову, ни на кого не глядя. Он ждал, когда все это кончится.
      - Почему вы держите ее здесь, если она практически здорова?- спросила я, когда дверь за ними закрылась.
      Рюрик достал большую конторскую книгу.
      - Вот, смотрите. Наш запрос ее братьям в Горно-Алтайск. Мы предлагали, чтобы братья забрали ее к себе. Ответ: самим жить не на что. Нелю нельзя выписать, некуда. Нет у нее дома. И в Англию тоже нельзя: она ведь российская гражданка с просроченной визой. Вы на три дня приехали? Если хотите, я отпущу Нелю с вами в город. С условием, что вы мне ее обратно привезете, перед отъездом. Пусть пообщается с сыном: мать все-таки.
      - Нет, нет, не надо. Ради бога, не говорите ей об этом. Она разволнуется, будет плакать. Мы ведь живем в гостинице, возвращаемся поздно, у нас большая программа.
      - А вы ей из еды ничего не привезли? Конфеток, печенья? Кормят у нас так себе.
      - Не подумали. В следующий раз - обязательно. Ну, нам пора. Машина ждет. Спасибо.
      - Да не за что. Это наша работа. Сейчас мальчика приведут.
      Когда мы вышли в парк, уже стемнело. В десяти шагах я увидела лошадь, которая бесшумно везла телегу. На телеге стояли два больших бидона, на них потекшей краской было написано: "Третий корпус", "Пятый корпус". Держась за края телеги, шагали два гражданина в синих балахонах, у одного шея была обернута вафельным полотенцем. Это развозили ужин больным. Лошадь повернула в боковую аллею, и видение исчезло.
      На обратном пути отец с сыном вполголоса переговаривались, но мне с переднего сидения не было слышно о чем. Такси довезло нас до гостиницы. Рон и Виктор пошли в спортивный магазин. Я, получив гонорар, отправилась домой и стала под душ. А Неля из пятого корпуса, наверно, закончила ужин, который ей привезла тихая лошадь, и легла спать, потому что в восемь вечера в больнице гасили свет.

Вперед

Электронная библиотека | Биография Татьяна Толстая